Кому на Руси жить хорошо

Часть первая

Пролог

В каком году – рассчитывай,

В какой земле – угадывай,

На столбовой дороженьке

Сошлись семь мужиков:

Семь временнообязанных,

Подтянутой губернии,

Уезда Терпигорева,

Пустопорожней волости,

Из смежных деревень:

Заплатова, Дырявина,

Разутова, Знобишина,

Горелова, Неелова —

Неурожайка тож,

Сошлися – и заспорили:

Кому живется весело,

Вольготно на Руси?

Роман сказал: помещику,

Демьян сказал: чиновнику,

Лука сказал: попу.

Купчине толстопузому! —

Сказали братья Губины,

Иван и Митродор.

Старик Пахом потужился

И молвил, в землю глядючи:

Вельможному боярину,

Министру государеву.

А Пров сказал: царю…

Мужик что бык: втемяшится

В башку какая блажь —

Колом ее оттудова

Не выбьешь: упираются,

Всяк на своем стоит!

Такой ли спор затеяли,

Что думают прохожие —

Знать, клад нашли ребятушки

И делят меж собой…

По делу всяк по своему

До полдня вышел из дому:

Тот путь держал до кузницы,

Тот шел в село Иваньково

Позвать отца Прокофия

Ребенка окрестить.

Пахом соты медовые

Нес на базар в Великое,

А два братана Губины

Так просто с недоуздочком

Ловить коня упрямого

В свое же стадо шли.

Давно пора бы каждому

Вернуть своей дорогою —

Они рядком идут!

Идут, как будто гонятся

За ними волки серые,

Что дале – то скорей.

Идут – перекоряются!

Кричат – не образумятся!

А времечко не ждет.

За спором не заметили,

Как село солнце красное,

Как вечер наступил.

Наверно б, ночку целую

Так шли – куда не ведая,

Когда б им баба встречная,

Корявая Дурандиха,

Не крикнула: «Почтенные!

Куда вы на ночь глядючи

Надумали идти?..»

Спросила, засмеялася,

Хлестнула, ведьма, мерина

И укатила вскачь…

«Куда?..» – переглянулися

Тут наши мужики,

Стоят, молчат, потупились…

Уж ночь давно сошла,

Зажглися звезды частые

В высоких небесах,

Всплыл месяц, тени черные

Дорогу перерезали

Ретивым ходокам.

Ой тени! тени черные!

Кого вы не нагоните?

Кого не перегоните?

Вас только, тени черные,

Нельзя поймать-обнять!

На лес, на путь-дороженьку

Глядел, молчал Пахом,

Глядел – умом раскидывал

И молвил наконец:

«Ну! леший шутку славную

Над нами подшутил!

Никак ведь мы без малого

Верст тридцать отошли!

Домой теперь ворочаться —

Устали – не дойдем,

Присядем, – делать нечего,

До солнца отдохнем!..»

Свалив беду на лешего,

Под лесом при дороженьке

Уселись мужики.

Зажгли костер, сложилися,

За водкой двое сбегали,

А прочие покудова

Стаканчик изготовили,

Бересты понадрав.

Приспела скоро водочка,

Приспела и закусочка —

Пируют мужички!

Косушки по три выпили,

Поели – и заспорили

Опять: кому жить весело,

Вольготно на Руси?

Роман кричит: помещику,

Демьян кричит: чиновнику,

Лука кричит: попу;

Купчине толстопузому, —

Кричат братаны Губины,

Иван и Митродор;

Пахом кричит: светлейшему

Вельможному боярину,

Министру государеву,

А Пров кричит: царю!

Забрало пуще прежнего

Задорных мужиков,

Ругательски ругаются,

Немудрено, что вцепятся

Друг другу в волоса…

Гляди – уж и вцепилися!

Роман тузит Пахомушку,

Демьян тузит Луку.

А два братана Губины

Утюжат Прова дюжего —

И всяк свое кричит!

Проснулось эхо гулкое,

Пошло гулять-погуливать,

Пошло кричать-покрикивать,

Как будто подзадоривать

Упрямых мужиков.

Царю! – направо слышится,

Налево отзывается:

Попу! попу! попу!

Весь лес переполошился,

С летающими птицами,

Зверями быстроногими

И гадами ползущими, —

И стон, и рев, и гул!

Всех прежде зайка серенький

Из кустика соседнего

Вдруг выскочил как встрепанный

И наутек пошел!

За ним галчата малые

Вверху березы подняли

Противный, резкий писк.

А тут еще у пеночки

С испугу птенчик крохотный

Из гнездышка упал;

Щебечет, плачет пеночка,

Где птенчик? – не найдет!

Потом кукушка старая

Проснулась и надумала

Кому-то куковать;



Раз десять принималася,

Да всякий раз сбивалася

И начинала вновь…

Кукуй, кукуй, кукушечка!

Заколосится хлеб,

Подавишься ты колосом —

Не будешь куковать![1]

Слетелися семь филинов,

Любуются побоищем

С семи больших дерев,

Хохочут полуночники!

А их глазищи желтые

Горят, как воску ярого

Четырнадцать свечей!

И ворон, птица умная,

Приспел, сидит на дереве

У самого костра,

Сидит и черту молится,

Чтоб до смерти ухлопали

Которого-нибудь!

Корова с колокольчиком,

Что с вечера отбилася

От стада, чуть послышала

Людские голоса —

Пришла к костру, уставила

Глаза на мужиков,

Шальных речей послушала

И начала, сердечная,

Мычать, мычать, мычать!

Мычит корова глупая,

Пищат галчата малые,

Кричат ребята буйные,

А эхо вторит всем.

Ему одна заботушка —

Честных людей поддразнивать,

Пугать ребят и баб!

Никто его не видывал,

А слышать всякий слыхивал,

Без тела – а живет оно,

Без языка кричит!

Сова – замоскворецкая

Княгиня – тут же мычется,

Летает над крестьянами,

Шарахаясь то о́ землю,

То о кусты крылом…



Сама лисица хитрая,

По любопытству бабьему,

Подкралась к мужикам,

Послушала, послушала

И прочь пошла, подумавши:

«И черт их не поймет!»

И вправду: сами спорщики

Едва ли знали, помнили —

О чем они шумят…

Намяв бока порядочно

Друг другу, образумились

Крестьяне наконец,

Из лужицы напилися,

Умылись, освежилися,

Сон начал их кренить…

Тем часом птенчик крохотный,

Помалу, по полсаженки,

Низком перелетаючи,

К костру подобрался.

Поймал его Пахомушка,

Поднес к огню, разглядывал

И молвил: «Пташка малая,

А ноготок востер!

Дыхну – с ладони скатишься,

Чихну – в огонь укатишься,

Щелкну́ – мертва покатишься,

А все ж ты, пташка малая,

Сильнее мужика!

Окрепнут скоро крылышки,

Тю-тю! куда ни вздумаешь,

Туда и полетишь!

Ой ты, пичуга малая!

Отдай нам свои крылышки,

Все царство облетим,

Посмотрим, поразведаем,

Поспросим – и дознаемся:

Кому живется счастливо,

Вольготно на Руси?»

«Не надо бы и крылышек,

Кабы нам только хлебушка

По полупуду в день, —

И так бы мы Русь-матушку

Ногами перемеряли!» —

Сказал угрюмый Пров.

«Да по ведру бы водочки», —

Прибавили охочие

До водки братья Губины,

Иван и Митродор.

«Да утром бы огурчиков

Соленых по десяточку», —

Шутили мужики.

«А в полдень бы по жбанчику

Холодного кваску».

«А вечером по чайничку

Горячего чайку…»

Пока они гуторили,

Вилась, кружилась пеночка

Над ними: все прослушала

И села у костра.

Чивикнула, подпрыгнула

И человечьим голосом

Пахому говорит:

«Пусти на волю птенчика!

За птенчика за малого

Я выкуп дам большой».

– А что ты дашь? —

«Дам хлебушка

По полупуду в день,

Дам водки по ведерочку,

Поутру дам огурчиков,

А в полдень квасу кислого,

А вечером чайку!»

– А где, пичуга малая, —

Спросили братья Губины, —

Найдешь вина и хлебушка

Ты на семь мужиков?

«Найти – найдете сами вы.

А я, пичуга малая,

Скажу вам, как найти».

– Скажи! —

«Идите по лесу

Против столба тридцатого

Прямехонько версту:

Придете на поляночку,

Стоят на той поляночке

Две старые сосны,

Под этими под соснами

Закопана коробочка.

Добудьте вы ее, —

Коробка та волшебная:

В ней скатерть самобраная,

Когда ни пожелаете,

Накормит, напоит!

Тихонько только молвите:

«Эй! скатерть самобраная!

Попотчуй мужиков!»

По вашему хотению,

По моему велению,

Все явится тотчас.

Теперь – пустите птенчика!»

– Постой! мы люди бедные,

Идем в дорогу дальную, —

Ответил ей Пахом. —

Ты, вижу, птица мудрая,

Уважь – одежду старую

На нас заворожи!

– Чтоб армяки мужицкие

Носились, не сносилися! —

Потребовал Роман.

– Чтоб липовые лапотки

Служили, не разбилися, —

Потребовал Демьян.

– Чтоб вошь, блоха паскудная

В рубахах не плодилася, —

Потребовал Лука.

– Не прели бы онученьки… —

Потребовали Губины…

А птичка им в ответ:

«Все скатерть самобраная

Чинить, стирать, просушивать

Вам будет… Ну, пусти!..»

Раскрыв ладонь широкую,

Пахом птенца пустил.

Пустил – и птенчик крохотный,

Помалу, по полсаженки,

Низком перелетаючи,

Направился к дуплу.

За ним взвилася пеночка

И на лету прибавила:

«Смотрите, чур, одно!

Съестного сколько вынесет

Утроба – то и спрашивай,

А водки можно требовать

В день ровно по ведру.

Коли вы больше спросите,

И раз и два – исполнится

По вашему желанию,

А в третий быть беде!»

И улетела пеночка

С своим родимым птенчиком,

А мужики гуськом

К дороге потянулися

Искать столба тридцатого.

Нашли! – Молчком идут

Прямехонько, вернехонько

По лесу по дремучему,

Считают каждый шаг.

И как версту отмеряли,

Увидели поляночку —

Стоят на той поляночке

Две старые сосны…

Крестьяне покопалися,

Достали ту коробочку,

Открыли – и нашли

Ту скатерть самобраную!

Нашли и разом вскрикнули:

«Эй, скатерть самобраная!

Попотчуй мужиков!»

Глядь – скатерть развернулася,

Откудова ни взялися

Две дюжие руки,

Ведро вина поставили,

Горой наклали хлебушка

И спрятались опять.

«А что же нет огурчиков?»

«Что нет чайку горячего?»

«Что нет кваску холодного?»

Все появилось вдруг…

Крестьяне распоясались,

У скатерти уселися,

Пошел тут пир горой!

На радости цалуются,

Друг дружке обещаются

Вперед не драться зря,

А с толком дело спорное

По разуму, по-божески,

На чести повести —

В домишки не ворочаться,

Не видеться ни с женами,

Ни с малыми ребятами,

Ни с стариками старыми,

Покуда делу спорному

Решенья не найдут,

Покуда не доведают

Как ни на есть – доподлинно,

Кому живется счастливо,

Вольготно на Руси?

Зарок такой поставивши,

Под утро как убитые

Заснули мужики…

Глава I Поп



Широкая дороженька,

Березками обставлена,

Далёко протянулася,

Песчана и глуха.

По сторонам дороженьки

Идут холмы пологие

С полями, сенокосами,

А чаще с неудобною,

Заброшенной землей;

Стоят деревни старые,

Стоят деревни новые,

У речек, у прудов…

Леса, луга поёмные,

Ручьи и реки русские

Весною хороши.

Но вы, поля весенние!

На ваши всходы бедные

Невесело глядеть!

«Недаром в зиму долгую

(Толкуют наши странники)

Снег каждый день валил.

Пришла весна – сказался снег!

Он смирен до поры:

Летит – молчит, лежит – молчит,

Когда умрет, тогда ревет.

Вода – куда ни глянь!

Поля совсем затоплены,

Навоз возить – дороги нет,

А время уж не раннее —

Подходит месяц май!»

Нелюбо и на старые,

Больней того на новые

Деревни им глядеть.

Ой избы, избы новые!

Нарядны вы, да строит вас

Не лишняя копеечка,

А кровная беда!..

С утра встречались странникам

Все больше люди малые:

Свой брат крестьянин-лапотник,

Мастеровые, нищие,

Солдаты, ямщики.

У нищих, у солдатиков

Не спрашивали странники,

Как им – легко ли, трудно ли

Живется на Руси?

Солдаты шилом бреются,

Солдаты дымом греются, —

Какое счастье тут?..

Уж день клонился к вечеру,

Идут путем-дорогою,

Навстречу едет поп.

Крестьяне сняли шапочки,

Низенько поклонилися,

Повыстроились в ряд

И мерину саврасому

Загородили путь.

Священник поднял голову,

Глядел, глазами спрашивал:

Чего они хотят?

«Небось! мы не грабители!» —

Сказал попу Лука.

(Лука – мужик присадистый,

С широкой бородищею,

Упрям, речист и глуп.

Лука похож на мельницу:

Одним не птица мельница,

Что, как ни машет крыльями,

Небось не полетит.)

«Мы мужики степенные,

Из временнообязанных,

Подтянутой губернии,

Уезда Терпигорева,

Пустопорожней волости,

Окольных деревень:

Заплатова, Дырявина,

Разутова, Знобишина,

Горелова, Неелова —

Неурожайка тож.

Идем по делу важному:

У нас забота есть,

Такая ли заботушка,

Что из дому повыжила,

С работой раздружила нас,

Отбила от еды.

Ты дай нам слово верное

На нашу речь мужицкую

Без смеху и без хитрости,

По совести, по разуму,

По правде отвечать,

Не то с своей заботушкой

К другому мы пойдем…»

– Даю вам слово верное:

Коли вы дело спросите,

Без смеху и без хитрости,

По правде и по разуму,

Как должно отвечать,

Аминь!.. —

«Спасибо. Слушай же!

Идя путем-дорогою,

Сошлись мы невзначай,

Сошлися и заспорили:

Кому живется весело,

Вольготно на Руси?

Роман сказал: помещику,

Демьян сказал: чиновнику,

А я сказал: попу.

Купчине толстопузому, —

Сказали братья Губины,

Иван и Митродор.

Пахом сказал: светлейшему,

Вельможному боярину,

Министру государеву,

А Пров сказал: царю…

Мужик что бык: втемяшится

В башку какая блажь —

Колом ее оттудова

Не выбьешь: как ни спорили,

Не согласились мы!

Поспоривши – повздорили,

Повздоривши – подралися,

Подравшися – одумали:

Не расходиться врозь,

В домишки не ворочаться,

Не видеться ни с женами,

Ни с малыми ребятами,

Ни с стариками старыми,

Покуда спору нашему

Решенья не найдем,

Покуда не доведаем

Как ни на есть – доподлинно:

Кому жить любо-весело,

Вольготно на Руси?

Скажи ты нам по-божески:

Сладка ли жизнь поповская?

Ты как – вольготно, счастливо

Живешь, честной отец?..»

Потупился, задумался,

В тележке сидя, поп

И молвил: – Православные!

Роптать на Бога грех,

Несу мой крест с терпением,

Живу… а как? Послушайте!

Скажу вам правду-истину,

А вы крестьянским разумом

Смекайте! —

«Начинай!»

– В чем счастие, по-вашему?

Покой, богатство, честь —

Не так ли, други милые?

Они сказали: «Так»…

– Теперь посмотрим, братия,

Каков попу покой?

Начать, признаться, надо бы

Почти с рожденья самого,

Как достается грамота поповскому сынку,

Какой ценой поповичем

Священство покупается,

Да лучше помолчим!

. . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . .

Дороги наши трудные,

Приход у нас большой.

Болящий, умирающий,

Рождающийся в мир

Не избирают времени:

В жнитво и в сенокос,

В глухую ночь осеннюю,

Зимой, в морозы лютые,

И в половодье вешнее —

Иди – куда зовут!

Идешь безотговорочно.

И пусть бы только косточки

Ломалися одни, —

Нет! всякий раз намается,

Переболит душа.

Не верьте, православные,

Привычке есть предел:

Нет сердца, выносящего

Без некоего трепета

Предсмертное хрипение,

Надгробное рыдание,

Сиротскую печаль!

Аминь!.. Теперь подумайте,

Каков попу покой?..

Крестьяне мало думали.

Дав отдохнуть священнику,

Они с поклоном молвили:

«Что скажешь нам еще?»

– Теперь посмотрим, братия,

Каков попу почет?

Задача щекотливая,

Не прогневить бы вас?..

Скажите, православные,

Кого вы называете

Породой жеребячьею?

Чур! отвечать на спрос!

Крестьяне позамялися,

Молчат – и поп молчит…

– С кем встречи вы боитеся,

Идя путем-дорогою?

Чур! отвечать на спрос!

Кряхтят, переминаются,

Молчат!

– О ком слагаете

Вы сказки балагурные,

И песни непристойные,

И всякую хулу?..

Мать попадью степенную,

Попову дочь безвинную,

Семинариста всякого —

Как чествуете вы?

Кому вдогон, как мерину,

Кричите: го-го-го?..

Потупились ребятушки,

Молчат – и поп молчит…

Крестьяне думу думали,

А поп широкой шляпою

В лицо себе помахивал

Да на небо глядел.

Весной, что внуки малые,

С румяным солнцем-дедушкой

Играют облака:

Вот правая сторонушка

Одной сплошною тучею

Покрылась – затуманилась,

Стемнела и заплакала:

Рядами нити серые

Повисли до земли.

А ближе, над крестьянами,

Из небольших, разорванных,

Веселых облачков

Смеется солнце красное,

Как девка из снопов.

Но туча передвинулась,

Поп шляпой накрывается —

Быть сильному дождю.

А правая сторонушка

Уже светла и радостна,

Там дождь перестает.

Не дождь, там чудо Божие:

Там с золотыми нитками

Развешаны мотки…

«Не сами… по родителям

Мы так-то…» – братья Губины

Сказали наконец.

И прочие поддакнули:

«Не сами, по родителям!»

А поп сказал: – Аминь!

Простите, православные!

Не в осужденье ближнего,

А по желанью вашему

Я правду вам сказал.

Таков почет священнику

В крестьянстве. А помещики…

«Ты мимо их, помещиков!

Известны нам они!»

– Теперь посмотрим, братия,

Откудова богачество

Поповское идет?..

Во время недалекое

Империя Российская

Дворянскими усадьбами

Была полным-полна.

И жили там помещики,

Владельцы именитые,

Каких теперь уж нет!

Плодилися и множились

И нам давали жить.

Что свадеб там игралося,

Что деток нарождалося

На даровых хлебах!

Хоть часто крутонравные,

Однако доброхотные

То были господа,

Прихода не чуждалися:

У нас они венчалися,

У нас крестили детушек,

К нам приходили каяться,

Мы отпевали их.

А если и случалося,

Что жил помещик в городе,

Так умирать наверное

В деревню приезжал.

Коли умрет нечаянно,

И тут накажет накрепко

В приходе схоронить.

Глядишь, ко храму сельскому

На колеснице траурной

В шесть лошадей наследники

Покойника везут —

Попу поправка добрая,

Мирянам праздник праздником…

А ныне уж не то!

Как племя иудейское,

Рассеялись помещики

По дальней чужеземщине

И по Руси родной.

Теперь уж не до гордости

Лежать в родном владении

Рядком с отцами, с дедами,

Да и владенья многие

Барышникам пошли.

Ой холеные косточки

Российские, дворянские!

Где вы не позакопаны?

В какой земле вас нет?

Потом статья… раскольники…

Не грешен, не живился я

С раскольников ничем.

По счастью, нужды не было:

В моем приходе числится

Живущих в православии

Две трети прихожан.

А есть такие волости,

Где сплошь почти раскольники,

Так тут как быть попу?

Все в мире переменчиво,

Прейдет и самый мир…

Законы, прежде строгие

К раскольникам, смягчилися,

А с ними и поповскому

Доходу мат пришел.

Перевелись помещики,

В усадьбах не живут они

И умирать на старости

Уже не едут к нам.

Богатые помещицы,

Старушки богомольные,

Которые повымерли,

Которые пристроились

Вблизи монастырей.

Никто теперь подрясника

Попу не подарит!

Никто не вышьет воздухов…

Живи с одних крестьян,

Сбирай мирские гривенки,

Да пироги по праздникам,

Да яйца о Святой.

Крестьянин сам нуждается,

И рад бы дать, да нечего…

А то еще не всякому

И мил крестьянский грош.

Угоды наши скудные,

Пески, болота, мхи,

Скотинка ходит впроголодь,

Родится хлеб сам-друг,

А если и раздобрится

Сыра земля-кормилица,

Так новая беда:

Деваться с хлебом некуда!

Припрет нужда, продашь его

За сущую безделицу,

А там – неурожай!

Тогда плати втридорога,

Скотинку продавай.

Молитесь, православные!

Грозит беда великая

И в нынешнем году:

Зима стояла лютая,

Весна стоит дождливая,

Давно бы сеять надобно,

А на полях – вода!

Умилосердись, Господи!

Пошли крутую радугу[2]

На наши небеса!

(Сняв шляпу, пастырь крестится,

И слушатели тож.)



Деревни наши бедные,

А в них крестьяне хворые

Да женщины печальницы,

Кормилицы, поилицы,

Рабыни, богомолицы

И труженицы вечные,

Господь, прибавь им сил!

С таких трудов копейками

Живиться тяжело!

Случается, к недужному

Придешь: не умирающий,

Страшна семья крестьянская

В тот час, как ей приходится

Кормильца потерять!

Напутствуешь усопшего

И поддержать в оставшихся

По мере сил стараешься

Дух бодр! А тут к тебе

Старуха, мать покойника,

Глядь, тянется с костлявою,

Мозолистой рукой.

Душа переворотится,

Как звякнут в этой рученьке

Два медных пятака!

Конечно, дело чистое —

За требу воздаяние,

Не брать – так нечем жить,

Да слово утешения

Замрет на языке,

И словно как обиженный

Уйдешь домой… Аминь…

____

Покончил речь – и мерина

Хлестнул легонько поп.

Крестьяне расступилися,

Низенько поклонилися,

Конь медленно побрел.

А шестеро товарищей,

Как будто сговорилися,

Накинулись с упреками,

С отборной крупной руганью

На бедного Луку:

– Что, взял? башка упрямая!

Дубина деревенская!

Туда же лезет в спор! —

«Дворяне колокольные —

Попы живут по-княжески.

Идут под небо самое

Поповы терема,

Гудит попова вотчина —

Колокола горластые —

На целый Божий мир.

Три года я, робятушки,

Жил у попа в работниках,

Малина – не житье!

Попова каша – с маслицем,

Попов пирог – с начинкою,

Поповы щи – с снетком!

Жена попова толстая,

Попова дочка белая,

Попова лошадь жирная,

Пчела попова сытая,

Как колокол гудёт!»

– Ну, вот тебе хваленое

Поповское житье!

Чего орал, куражился?

На драку лез, анафема?

Не тем ли думал взять,

Что борода лопатою?

Так с бородой козел

Гулял по свету ранее,

Чем праотец Адам,

А дураком считается

И посейчас козел!..

Лука стоял, помалчивал,

Боялся, не наклали бы

Товарищи в бока.

Оно бы так и сталося,

Да, к счастию крестьянина,

Дорога позагнулася —

Лицо попово строгое

Явилось на бугре…

Глава II Cельская ярмонка

Недаром наши странники

Поругивали мокрую,

Холодную весну.

Весна нужна крестьянину

И ранняя и дружная,

А тут – хоть волком вой!

Не греет землю солнышко,

И облака дождливые,

Как дойные коровушки,

Идут по небесам.

Согнало снег, а зелени

Ни травки, ни листа!

Вода не убирается,

Земля не одевается

Зеленым ярким бархатом

И, как мертвец без савана,

Лежит под небом пасмурным

Печальна и нага.

Жаль бедного крестьянина,

А пуще жаль скотинушку;

Скормив запасы скудные,

Хозяин хворостиною

Прогнал ее в луга,

А что там взять? Чернехонько!

Лишь на Николу вешнего

Погода поуставилась,

Зеленой свежей травушкой

Полакомился скот.

____

День жаркий. Под березками

Крестьяне пробираются,

Гуторят меж собой:

«Идем одной деревнею,

Идем другой – пустехонько!

А день сегодня праздничный.

Куда пропал народ?..»

Идут селом – на улице

Одни ребята малые,

В домах – старухи старые,

А то и вовсе заперты

Калитки на замок.

Замок – собачка верная:

Не лает, не кусается,

А не пускает в дом!

Прошли село, увидели

В зеленой раме зеркало:

С краями полный пруд.

Над прудом реют ласточки;

Какие-то комарики,

Проворные и тощие,

Вприпрыжку, словно посуху,

Гуляют по воде.

По берегам, в ракитнике,

Коростели скрыпят.

На длинном шатком плотике

С вальком поповна толстая

Стоит, как стог подщипанный,

Подтыкавши подол.

На этом же на плотике

Спит уточка с утятами…

Чу! лошадиный храп!

Крестьяне разом глянули

И над водой увидели

Две головы: мужицкую,

Курчавую и смуглую,

С серьгой (мигало солнышко

На белой той серьге),

Другую – лошадиную

С веревкой сажен в пять.

Мужик берет веревку в рот,

Мужик плывет – и конь плывет,

Мужик заржал – и конь заржал.

Плывут, орут! Под бабою,

Под малыми утятами

Плот ходит ходенем.

Догнал коня – за холку хвать!

Вскочил и на луг выехал

Детина: тело белое,

А шея как смола;

Вода ручьями катится

С коня и с седока.

«А что у вас в селении

Ни старого, ни малого,

Как вымер весь народ?»

– Ушли в село Кузьминское,

Загрузка...